Фото: «Калашников Медиа»
Научно-производственное объединение «Молния» еще с советских времен является одним из крупнейших предприятий авиакосмической отрасли нашей страны. Именно оно было головным разработчиком орбитального корабля «Буран». Генеральный директор НПО «Молния», входящего в концерн «Калашников» Госкорпорации Ростех, Ольга Соколова рассказала о перспективах легендарного предприятия, его выходе из кризиса и новых разработках.
– Как давно вы работаете в «Молнии»?
– Уже четыре года. Я пришла на предприятие в 2014 году в должности исполнительного директора. Меня пригласил внешний управляющий Сергей Галандин, на тот момент была запущена процедура банкротства и было введено внешнее управление. Меня пригласили как кризис-менеджера определить, насколько предприятие способно выжить или все-таки будет ликвидация. В конечном счете на сегодняшний день, слава богу, процедура банкротства прекращена благодаря нашей активной работе.
– Расскажите подробнее, что за эти четыре года было сделано.
– Была проведена колоссальная работа, это огромный опыт для меня и моей команды. На момент моего прихода предприятие находилось в очень тяжелом состоянии. Основной доход составляла выручка от арендной платы. Фактически большая часть площадей сдавалась в аренду, и на это предприятие жило. У нас достаточно большой имущественный комплекс – 7 гектаров земли с недвижимостью, цехами. Здесь были офисы, склады и так далее.
В 2013 году «Молния» получила госконтракт на создание ста ракет-мишеней «Армавир», но, к сожалению, на момент моего прихода ни одного изделия сдано не было. Все находилось в таком вялотекущем состоянии: деньги у Минобороны взяли, как-нибудь отдадим. Поэтому первая задача была выполнить контракт гособоронзаказа. Вторая – придумать, чем же занять предприятие, чтобы стало понятно, что банкротство – временное, что мы в состоянии из него выйти и «Молния» сможет работать еще долгие годы.
Надо отметить, что первые полгода, когда мы пытались понять, будет ли работа в постоянном режиме, нам очень помог президент: Владимир Путин дал поручение о недопущении банкротства «Молнии» и велел загрузить нас тематическими заказами. Это была такая охранная грамота, которая не дала ликвидировать предприятие.
Ведь «Молния» – это легендарное предприятие для нашей страны, это первопроходец, пионер, Сколково или даже Силиконовая долина, которая работает еще с 1976 года. «Молния» дала огромный толчок развитию аэрокосмической отрасли.
Когда мы пришли, мы полностью реорганизовали производство, реорганизовали производственный цех в соответствии с технологическим процессом у себя на базе. Раньше ракеты собирались в воинских частях, а мы договорились с Министерством обороны под сохранную расписку, что мы организуем инженерный центр у себя. И начали сдавать изделия. Прямых контрактов мы брать не могли, но нам делегировали исполнение контрактов сторонние компании, и мы загрузили «Молнию» работой.
Но самое главное – мы восстановили репутацию. Потому что в 2014 году с Министерством обороны у «Молнии» были прохладные отношения из-за сорванных контрактов. Но за два года нам удалось выправить ситуацию. Теперь все свои обязательства мы выполняем вовремя.
Достаточно большой процесс пошел по конструкторскому сопровождению, потому что конструкторы здесь сохранились, все эти годы они работали. Научная работа даже во время банкротства не прекращалась тут ни на один день! Люди работали в инициативном порядке, составляли чертежи, общались с коллегами. Была активная, неумирающая научная жизнь, что меня поразило!
– Это были идеи в какой области?
– И ракеты-мишени, и космос. Более того, когда встал вопрос о том, как развивать «Молнию» дальше, аэрокосмическая тематика стала на первое место. Мы понимали, что нужно использовать те колоссальные наработки, весь тот потенциал, который был накоплен на «Буране», МАКСе, «Спирали» и других великих работах, которые осуществлял в том числе Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский и те люди, которые с ним работали. Научная работа, которая постоянно велась в стенах «Молнии», сильно помогла предприятию снова встать на ноги.
Понятно, что аэрокосмическая тема была очень больной для всех, кто работал на «Молнии», потому что многие здесь все еще жили «Бураном». Все понимали, что есть огромный опыт и знания.
– Неужели до сих пор?
– В 2014 году средний возраст персонала был 63 года! Мы сильно омолодили персонал с тех пор. Сейчас средний возраст – 52 года, и это с учетом того, что мы сохранили всех конструкторов и людей старшего возраста, которые участвовали в программе «Буран». Они в активном режиме передают молодым свои знания. У всех горят глаза! Плюс возобновляется работа по аэрокосмосу, и все эти люди уже преклонного возраста сейчас как мальчишки, которым дали конфету, которую они десять с лишним лет получить не могли.
Вакансий у нас сейчас много! Мы планируем к началу следующего года увеличить штат до 466 человек – сейчас 342. То есть почти на треть. Тот объем задач, который перед нами стоит – колоссальный, сложный. Он требует квалифицированных специалистов и кадров. Мы набираем точечно из Бауманки, МАИ, МАТИ. Кадры сегодня – большая проблема.
– Расскажите, что изменилось с тех пор, как долю в «Молнии» приобрел концерн «Калашников».
– Мы очень рады этому обстоятельству. Это была идея концерна приобрести «Молнию», она возникла полтора года назад. Нас пригласили на совещание, на котором присутствовали Алексей Юрьевич Криворучко, Александр Юрьевич Назаров – заместитель генерального директора Госкорпорации Ростех – и озвучили нам эту идею. Алексей Криворучко сказал, что хочет, чтобы в концерне был актив, который занимается космосом. Мы это восприняли очень позитивно, так как понимали, что «Калашников» сейчас очень активно развивается, что это компания с современными технологиями и четко поставленными целями и задачами.
Совместных проектов у нас много, а будет еще больше. Все, что касается ракето-мишенной тематики, делается совместно с концерном. В аэрокосмической тематике «Калашников» нас активно поддерживает. С учетом того, что мы единственный актив, который занимается именно космосом в концерне, конечно, какой-то прямой кооперации с другими предприятиями пока нет.
Сейчас мы работаем над новой ракетой-мишенью «Гвоздика», которую мы разрабатываем в рамках заказа Министерства обороны. И мы очень надеемся, что работать над ней мы будем вместе, в том числе на площадях концерна. Мы все-таки себя рассматриваем как конструкторское бюро, которое не предусматривает какого-то крупного серийного производства. У нас все-таки больше научная деятельность, флагманская, технологичная, мы придумываем то, что должно в дальнейшем переходить к серийному производству.
В общем, пока нам все очень нравится. Наш темп работы очень совпадает с темпом концерна.
– Один из ключевых текущих проектов – новая ракета-мишень. Расскажите о ней подробнее.
– Мы глубоко погрузились в эту тему, когда работали над «Стрижем» и «Армавиром» и начали активно на них зарабатывать. Эти ракеты делают на базе снятых с вооружения 5Я23, 5Я24, но скоро базового материала не останется. Поэтому мы выступили с предложением разработать новый проект, который отвечал бы современным реалиям. Ведь что такое ракета-мишень? Это имитация ракеты противника. А противник тоже не сидит сложа руки и все время развивается.
Нас услышали. Так появился проект ракеты-мишени «Гвоздика». Это гиперзвуковая ракета, которая будет летать на высоте 10 тысяч метров, с возможностью маневрирования, в режиме огибания местности. Довольно универсальный аппарат, который будет имитировать последние достижения наших потенциальных противников. Сейчас мы ей занимаемся и надеемся, что с 2021 года она встанет на производство и на вооружение.
Мы собрали достаточно серьезную кооперацию, в том числе людей, которые занимаются двигателями, потому что там очень серьезная работа должна быть проведена. Такой двигатель в нашей стране не производит никто. Поэтому его создают специально, и, скорее всего, дальше он будет использоваться еще для каких-то вещей.
В общем, в этой тематике мы себя достаточно уверенно чувствуем.
– Несколько лет назад ходили активные слухи, что программа МАКС (Многоцелевая авиационно-космическая система) может быть возобновлена.
– К нам обращались по этому поводу. Мы на самом деле однозначные сторонники того, чтобы ее возобновить, потому что по ней была проделана колоссальная работа и «Молния» в ней серьезно продвинулась. Проходили даже испытания моделей. Сейчас эта тема снова стала очень популярной во всем мире, в том числе и в Америке. В свое время программа закрылась, но сегодня возвращаются к ней, причем в парадигме Роскосмоса. Но пока без конкретики.
– Что старожилы «Молнии» рассказывали вам про работу над «Бураном» и почему с этим выдающимся проектом случилось то, что случилось?
– Понимаете, «Буран» – это проект империи под названием Советский Союз. Классическое советское «догнать и перегнать». 2,5 млн человек так или иначе были задействованы в его реализации, огромное количество предприятий по всей стране. Это была большая имперская амбиция, которая реализовалась. Думаю, кроме Советского Союза, никто бы не смог такое реализовать. «Буран» полетел в 88 году, в разгар перестройки, переход на рыночные рельсы. Денег у страны уже не было. Поэтому все и закончилось.
К сожалению, на тот момент не оказалось в руководстве такого человека, который мог бы тот задел, который был, трансформировать в какие-то более экономически выгодные вещи. В ту же «Спираль». Лозино-Лозинский же все равно продолжал над ней работать.
Главный вклад «Бурана» в развитие аэрокосмической отрасли – исследование по материалам. На «Буране» же было применено достаточно большое количество новых материалов. И эти материалы проходили такие испытания с таким финансированием, чего на сегодняшний день никто не в состоянии повторить. И мы готовы этим делиться, мы всегда говорим: коллеги, приходите, давайте вместе работать, давайте это применять.
Например, наша теплозащита знаменитая. Ее можно и нужно продолжать использовать. Хотя сейчас Илон Маск уже использует другие варианты в том же Falcon 9 и грузовом корабле Dragon. Прогресс не стоит на месте. Но те наработки, что были созданы для Бурана, нужно использовать.
– Вы упомянули Илона Маска. Не могу не спросить, как вы к нему относитесь?
– Очень хорошо. Понимаете, вот Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский был такой личностью, которая вдохновляла всех и доказывала, что тот или иной проект имеет право на жизнь. Ни в коем случае не хочу его сравнивать с Маском, но в этом они похожи. Он тоже личность. Пусть где-то авантюрная, с какой-то ярко выраженной коммерческой жилкой. Но он двигает отрасль, он летает, не стоит на месте. Для этого нужен человек, который горит своей идеей.
– Вы чувствуете, что сейчас возрождается интерес к космической теме?
– Однозначно. Это происходит из-за того, что мы слишком долго спали. «Молния» – очень показательное в этом смысле предприятие. Мы много времени потеряли, прежде всего это связано с кадрами. В стране осталось всего 242 человека, которые работали непосредственно над «Бураном». Это невероятные профессионалы. Они, к сожалению, уходят. Сейчас появился интерес у молодых, еще лет пять назад его не было. Я думаю, это только начало.
Источник: «Калашников Медиа»
